У власти ни родни, ни друзей нет - Ричард Евгеньевич Артус

— Тогда надеюсь, я не сильно испорчу твое хорошее настроение вопросом. — Нахохлившись, спросил его Андрей. — Когда здесь Ирма появится?

— Скоро. — Мотнул головой Один. — Во всяком случае, она уже в пути. Да и была бы здесь пораньше, если бы за ней один Ван не увязался.

— Ван? — Андрей, аж перестал крутить тушу на вертеле. — А он откуда взялся?

— Как это откуда? — Искренне удивился Один, даже жевать перестал. — Из Ванахейма вестимо. А-а. — Хлопнул он себя по лбу. — Видно я забыл сказать, что Ирма теперь там почти все свое время проводит. Да, ты ее предупреди, когда она придет, чтобы особо этим ребятам не доверяла. Все-таки, скользкие типы в этом Ванахейме живут.

— Обязательно передам. — Буркнул Андрей, и снова сосредоточился на вертеле.

— Извини Андрей, что влезаю в ваш разговор. — Глафира положила на плечо парня свою ладонь. — Можно мне задать вам пару вопросов? — Посмотрела она на Одина, в котором, ну никак не могла себя заставить увидеть грозного бога-воина. Перед ней, сидел с куском мяса, на вид довольно не молодой уже человек. Правда, он несколько отличался от пожилых людей. Высокий и здоровый, что бык. Фигура конечно не бодибилдера-чемпиона, да только силища в ней чувствовалась немереная. Но девушку это совсем не смущало, поэтому, она даже не удосужилась дождаться согласия, как тут же выпалила свои вопросы. — Слушайте, а что вы им так долго такого втираете, что у вас митинг настолько затянулся? Вы там что, какие-то свои новые законы устанавливаете?

Один некоторое время молча смотрел на девушку своим единственным глазом, а потом, переглянувшись с Андреем, громко ни с того ни с сего рассмеялся.

— А что такого смешного я спросила? — Сразу же, обиженно набычившись и поджав губы, спросила Глафира.

— Ровным счетом, наверное, ничего. — Поднял обе руки в примирительном жесте Один. — Только если тебя так мучали эти вопросы, просто могла спуститься в низ, и послушать. — Но еще раз, взглянув на нахохлившуюся девушку, продолжил. — Скажи, пожалуйста, а с чего ты взяла, что я именно новые законы устанавливать буду?

— Не знаю. — Обиженно буркнула она в ответ. — Просто мне ничего другого в голову не пришло. Да и о чем другом так долго перед такой массой народа распинаться можно?

— Начнем с того, что я там не столько выступал, сколько слушал. Вы люди такие жалобщики, сначала всю кашу сами завариваете, а потом во все стороны пальцем тычете, ища кругом виноватых, а вы только справедливости, и спасения просите. А что законов касаемо, так чего их переписывать, все одно ничего лучшего, чем прежние предложить не смогу, да и без толку это, вы же их все равно нарушать будете, натура у вас, у людей такая. К тому же, если помнишь, вы меня главного инквизитора лишили, а выбор нового, не такое уж быстрое дело. Конечно, не спорю, с такой проблемой люди раньше и сами неплохо справлялись, но тут мне придется самолично кандидатуру проверять и утверждать.

— Ну, мы же не просто так, как будто нам делать больше нечего было. — Начала было оправдываться Глафира, но Один перебил ее речь взмахом руки.

— Я это не к тому говорю, чтобы вас попенять. Вы правильно все сделали, и к вам претензий никаких нет. Хотя есть просьба. — Он перевел взгляд на Андрея. — А просьба будет такая. Если получится узнать, какая гадина здесь, в моем пруду, воду мутить надумала, то я буду очень благодарен, и поверьте, в накладе не оставлю.

— Вы думаете, тут другие боги замешаны? — Изумленно спросила Глафира, широко раскрыв глаза.

— Ну, боги не боги, но какая-то сволочь нагадила. Хотя, кто из нас подножку, так сказать по-дружески не ставил, поэтому, все может быть. Раньше здесь между собой, нам вроде делить нечего было, но кто этих Олимпийцев знает. Вдруг снова, горячая южная кровь забурлила. — Один умолк, и уставился своим единственным глазом на огонь, как будто, среди углей, лежал ответ на его вопрос.

— А еще вопрос можно. — Робко нарушил наступившую тишину голос Глафиры. На сей раз она все-таки дождалась, когда бог кивнул ей головой. — А почему собственно вы своих священников, инквизиторами назвали? Это вроде, как говорится, название из другой пьесы.

— Это не я назвал. — Усмехнулся Один, посмотрел на девушку, и снова уставился в костер. — Это Олимпийцы. Уж больно им те ребята понравились, что на земле за новым порядком следили, и веру в свою религию укрепляли. Ух и народу тогда во имя Господа перевели, а главное, что любое инакомыслие на корню пресекали. Пусть даже для этого, и невиновных спалить, уйму людей надо было.

От такого откровенного признания, Глафиру передернуло, и она еле сумела с собой совладать, чтобы не выдать охвативших ее, от этого признания чувств. Только ведь от взора бога, ничего не скроешь, пусть даже он в данный момент на тебя и не смотрит.

— Да не переживай ты так. — Не отрывая своего взора от углей, сказал он ей. — Здесь их немного в правах урезали, мы все-таки не звери, но и без твердой руки, верно следящей за порядком, тоже никак не обойтись.

— Без чего это ты обойтись не можешь? — Вдруг раздался за их спинами голос. Глафира, вздрогнув, обернулась, и увидела у себя за спиной старика, очень похожего всем своим видом на Одина, а еще молодую девушку, восседающую на здоровенном белом волке.

 7

Чем больше люди стремятся к власти и деньгам, тем меньше в них человечности…

— Ну, сколько можно объяснять, не нужно размахивать мечом как палкой, и стараться лупить им со всей дури по подставленному щиту. Так ты можешь добиться только двух вещей, либо вывихнуть кисть, либо, что еще хуже, сломать свой меч, от подобного частого применения. Любой поединок, прежде всего, выигрывается мозгами, а не грубой физической силой, хотя и этот фактор не стоит сбрасывать со счетов. — Распекал я насупившегося ученика. То, что он по совместительству являлся еще и князем Полоцким, для меня никакой разницы не представляло. — Званием, или титулом, в бою не прикроешься. — Продолжал я, не обращая внимания на его недовольное сопение. — Любой воин из стана противника, в первую очередь постарается тебя на голову укоротить, ради собственной славы. Ты всю свою жизнь будешь являться целью номер один. Поэтому, одного простого махания, из стороны в сторону, маловато будет. Когда ты уже поймешь, что бить надо туда, где противник открылся, и не важно, насколько тяжелую рану ты ему нанес,